Я был Стигом. Глава 1. Испытание

Перевод книги «Человек в белом костюме: Стиг, Ле-Ман, Фаст Лейн и я» Бена Коллинса

Редкие лучи солнечного света прорезались на влажную проезжую часть через своды деревьев. Листья разлетались от крутящихся колёс. У меня всё ещё было много времени, но этой поездкой стоило наслаждаться, так что я продолжал переключать передачи.
i_was_stig_7
Подвеска слегка задрожала из-за резкого торможения на изношенном асфальте, когда я прошёл резкий поворот. Автомобиль был занят, но мои мысли, как обычно, летали далеко. Хорошая ли это идея? Кто этот парень, с которым у меня назначена встреча? И что, чёрт возьми, это за место?

Я опустил взгляд на сложную схему маршрута и понял, что мне вот-вот надо будет свернуть за слепым поворотом. Притормозив, чтобы проверить встречный транспорт, я съехал с трассы на дорогу без видимой разметки.

Большим пальцем левой руки я нажал на кнопку ручного тормоза, и играючи преодолел круговой поворот. Когда я въехал на вершину небольшого холма, передо мной открылся замечательный вид. Сразу за полем для выпаса овец находился вход безопасности. Здесь, у чёрта на куличках…

Охранник пролил свой чай и вскочил на ноги, когда я остановился у ворот. Он вышел из своей будки и подошел к моему окну.
– Вы знаете, куда вы въезжаете?
– Да, – солгал я.
– С кем вы здесь встречаетесь?
Этот вопрос был посложнее, но я справился и с ним.
– А, понятно. Просто проезжайте по этой односторонней дороге вокруг здания.

Я выехал на обширное открытое пространство с ясным небом, травой, бетоном и взлётными полосами. Путь впереди вёл к старому пассажирскому самолету DC3. Среди бессистемно разбросанных больших зелёных металлических складов стояло офисное здание. Я свернул на разрушенную бетонную дорожку справа и последовал по склону к съёмочной площадке перед огромным ангаром. В дальнем её конце, на краю аэродрома, располагалась полуразрушенная кабинка с надписью «Производство», намазанной сбоку. Неподалёку был припаркован самолёт Harrier Jump Jet.

Похоже, я прибыл на «Студию».

Имея мало времени в запасе, я зашёл на площадку. Аэродром был плоским, как бильярдный стол, с аккуратными зелеными полями окружающими асфальтные взлётные полосы. Я не смог найти никакой круговой гоночной трассы в море серого тумана. Далёкая линия деревьев на горизонте отделяла землю от ясного голубого неба.

Это место, должно быть, было очень оживлённым в его лучшие дни; сначала как авиабаза во время Второй мировой войны, а затем как полигон для испытания самолётов Harrier. Этим тихим утром я практически мог услышать шутки экипажа, забирающегося в их самолеты.

Теперь же оно выглядело, как «Земля, забытая временем». Всюду валялись проржавевшие обломки панелей управления. Бетонные недостроенные здания теснились с заброшенными ангарами и уродливыми сооружениями семидесятых.

Перед тем, как заходить, я совершил обязательный поход в близлежащий туалет. На стенке красовались две свежих надписи граффити следующего содержания: «В жопу Джереми Кларксона» и «Ричард Хаммонд – «. К сожалению, надпись, прославляющая Хаммонда, так и не была завершена. Мой смех раздался эхом в пустынном коридоре. Я чувствовал себя сумасшедшим.

Вернувшись в кабинку производства, я осмотрел её ещё раз. Вырезанная из картона модель полицейского стояла в окне возле чуть большей вырезки Джона Прескотта, гладильной доски, поеденного молью мини-дивана и кучи чашек кофе и шариковых ручек Bic.

Чем, чёрт возьми, они здесь занимаются?

Изношенный стул стоял возле грязного стола из фанеры, на котором находился не менее грязный нерабочий телефонный аппарат. Печатный список «ключевых контактов», приклеенный к стене, создавал видимость, что у комнаты есть практическое назначение.

Комната с надписью 2 была оборудована несколько лучше, с небольшим телевизором в окружении кассет VHS, но без видеопроигрывателя. Несколько фотографий случайных знаменитостей украшали невзрачные стены, заросшие паутиной.

В комнате 3 находилась большая вешалка, на которой висели золотая куртка с блёстками, рубашка хиппи и огромные джинсы. В углу таился ящик Red Bull. Помещение провоняло сигаретами, плесенью и Eau De Man.

Вспомнив недавний удар столбняка, я решил подождать в машине, слушая какие-нибудь грязные мелодии в стиле хаус.

Я проснулся от звука отбрасываемого гравия, когда передо мной остановился небольшой седан. Судя по седым волосам и брендовой джинсовой куртке водителя, это был мой человек. Я выбрался из машины, чтобы его приветствовать.

Он подтянул брюки и, шаркая ногами, направился ко мне, как угрюмый, но знакомый дядя при редком визите домой. Было только 9:30, но внешний вид старика показывал, что день у него уже выдался долгим. Он засунул разваливающуюся стопку бумаг под мышку.

Осмотрев всё вокруг, он так и не взглянул в мою сторону. Я протянул ему руку, чтоб поздороваться. С некоторой неохотой он, в конечном счёте, протянул руку навстречу.

– Да?..
– Приятно с вами познакомиться, Энди.
– Вы ведь никому не сказали, куда едете?– спросил он.
– Нет,– сказал я.
– Да, правильно.

Энди объяснил, что трассу откроют, чтобы проехать несколько кругов, в десять. Я не имел ни малейшего понятия о том, как выглядит трек, каким автомобилем я буду управлять, и какие испытания нужно будет пройти, так что было нелегко приготовиться к тому, что будет дальше.

На парковке Энди открыл синий Ford Focus, и мне стало ясно, что этот маломощный переднеприводный аппарат будет его инструментом для определения моих навыков. Многолетний опыт управления автомобилями класса Формула-1 вылетел в окно; пришло время положиться на давно забытые вредные привычки.

Энди устроился на водительском сиденье, и мы спокойно поехали по трассе. Но я заметил, при случайных взглядах вбок его глаза блестели, как будто он наслаждался какой-то, известной только ему, шуткой.

Старик указал области, которые мне «нельзя было пересекать», такие как белые линии на выходе из первого поворота, выход из второго поворота, и особенно маркировка заграждения «Hammerhead». Я вежливо кивнул, как после тура директора по территории школы.

Трек выглядел довольно просто, с несколькими опасными быстрыми поворотами в середине, которые, в принципе, несложно преодолеть в подходящем автомобиле.

«Здесь мужчины отсеиваются из мальчиков» – сказал Энди, предвкушая удовольствие от зрелища.

Чёрные следы от заносов на асфальте и недавно подстриженная трава вокруг конечного участка действительно указывали, что последние два поворота могут оказаться сложнее, чем они выглядят.

Выражение Энди снова стало мрачным, когда он припарковался на старте, и он сжал губы.
– Вы начинаете каждый круг здесь, вот, и я буду засекать ваше время. Пересеките линию, и я сброшу таймер, чтобы повторить ещё раз.
– То есть это будет не сквозной круг?
– Нет. Каждый раз нужно будет остановиться перед стартом.
– Сколько у меня есть попыток? – Спросил я.
– Гм… Пусть будет несколько. Хорошо.

Энди вышел из машины, я запрыгнул в сиденье водителя и пристегнулся. Кресло из пены не особо доставляло, оно было установлено слишком прямо и очень близко к рулю. Я отодвинул его назад, чтобы освободить немного места для ног, и отрегулировал руль повыше, после чего бегло осмотрел управление. Пятиступенчатая механическая коробка передач и довольно жёсткая педаль тормоза.

Я отыскал на приборной панели кнопку контроля тяги и выключил его, чтобы получить максимально возможное (при ничтожных 1,6 литрах), неограниченное ускорение. Я рассчитал, что сделаю несколько кругов для разведки, чтобы ознакомиться с трассой, и затем уже поставлю «баллистическое» время.

Когда я поднял взгляд, Энди уже жестикулировал правой рукой и размахивал секундомером в левой.

Срань! Держись…

Я схватился за рычаг коробки и рывком включил первую передачу, одновременно разогнав двигатель до солидных 4000 об/мин. Энди опустил руку, и я не стал тратить время на вопросы. Сбросив сцепление, я, кренясь, сорвался с линии старта. Колеса заскрипели и заскользили по трассе.

Уменьшить обороты в следующий раз…

Авто казалось крошечным на широких просторах взлётно-посадочной полосы. Я приблизился к первому повороту, сместившись в крайнее правое положение, затем качнулся влево, откладывая торможение до последнего момента.

Я вдавил среднюю педаль, и тут же вмешалась ABS, сводя на нет мои усилия. Передний мост Focus-а протестовал всю дорогу. Я промазал мимо центральной точки поворота на несколько метров, которые стоили мне скорости на следующем прямом участке. Но я всё равно прибавил газа.

Шины стирались об асфальт с раздражающим звуком и заполняли кабину запахом горелой резины, заменяя приятный силиконовый запах новых материалов.

Я объехал канаву и выровнял авто для простого левого поворота, отмеченного только белыми волнистыми линиями, когда у двигателя Ford произошёл резкий скачёк оборотов. Не было необходимости сбавлять газ при приближении к следующему, ограждённому стеной шин, повороту, который Энди назвал «Chicago».

В этот раз я нажал на тормоз немного мягче, и передние колёса ответили более изящным поворотом в нужном направлении. Я переключился на вторую и плавно прошёл впритирку к точке сцепления, чтобы использовать «торможение двигателем» за счёт снижения оборотов. Ещё немного сбавив скорость в середине поворота, я снова утопил педаль газа.

Когда я ехал по бесконечно длинной взлетно-посадочной полосе, я вдруг понял, что не имею понятия, куда сворачивать дальше. Уже позже, когда прямой участок подходил к концу, я заметил какое-то недружелюбно выглядящее ограждение. Это была сетка, установленная, чтобы «ловить» самолеты. У меня не было особого желания в ней запутаться, но я также и не хотел терять драгоценное время из-за излишней осторожности.

Справа от себя я увидел маркер торможения с несколькими волнистыми белыми линиями. Пресловутый Hammerhead Chicane. Я резко перестроился к правому краю и ударил по тормозам. Система ABS решила, что случилась авария; к этому же выводу пришёл и я, когда задние колёса потеряли сцепление.

Я дёргал руль то влево, то вправо, и зад автомобиля крутился, как при танце бёдрами Beyoncé. Я ускорился, чтобы восстановить контроль, и ведущие передние колеса выровняли извивающееся шасси. Черта, уникальная для переднеприводных автомобилей.

Грязно, в следующий раз я сделаю всё правильно…

Я промчался по прямой, идущей к быстрому участку «Follow Through». Не зная, сколько у меня есть кругов, чтобы показать себя, я решил проехать его на максимально возможной скорости и посмотреть, что выйдет.

Я поворачивал, следуя по красным шевронам на асфальте, и чувствовал, как корпус наваливается на колесные арки, когда масса автомобиля переносится на подвеске из стороны в сторону. Focus скользил и извивался, когда я съезжал на обочину, и я начинал дышать снова только когда возвращался обратно на трассу.

Я приближался к стене из шин Chicago во второй раз, не забывая держать его строго слева, вместо того чтоб притормозить для поворота направо. Из-за плоского горизонта было сложно рассмотреть пометки на земле, которые проносились внизу, но я смог увидел шов, который проходил между рулёжной дорожкой и самой взлётно-посадочной полосой. Я прицелился для входа в поворот, с тряской пронёсся по решётке отвода ливневых вод и вылетел с другой стороны. Шквал брызг разлетелся из наполненного до краёв резервуара для мойки ветрового стекла, когда его корпус повредился из-за встряски. Цитрусовый привкус во рту заставил меня сглотнуть впервые с начала круга.

Основное испытание заключалось в последних двух поворотах, которые мне даже не было видно, потому что взлётная полоса была очень широкой и простиралась далеко вперёд.

Я собирался пройти поворот «Bacharach» на предельной скорости автомобиля. Учитывая опыт Hammerhead, я выбрал более разумный подход и стал осматривать трассу в поисках разметки поворота. И вдруг, в 30 метрах слева от меня начался участок травы.

Скрип тормозов. Автомобиль неуклюже свернул в правильном направлении и пересёк взлётную полосу в ширину, чтобы, наконец, вписаться в поворот. Трасса резко сузилась. Асфальт кончился быстро, и я двумя колесами выехал за его пределы. Теперь я понял, почему здесь было больше всего следов от скольжения.

Короткая прямая перед последним поворотом. Мне было интересно, смогу ли я проехать его не нажимая на тормоз. Всё же мне пришлось немного притормозить, и я правильно сделал, поскольку впереди уже было видно границу травы, где стоял Энди. Его каменный взгляд был направлен прямо на меня. Он быстро щёлкнул секундомером, когда я пересек линию.

Я подъехал к нему и опустил окно.
– Что думаешь? – спросил он.
– Думаю, что теперь я знаком со всеми изгибами трассы. Какой рекорд мне надо побить?
– Мы не сообщаем время.
– Что? Даже моё время?
– Нет. Знаешь, предыдущий Стиг показывал здесь довольно быстрые круги. Он знал это место, как свои пять пальцев. Сможешь проехать быстрее?
– Конечно. Это всего лишь первая попытка.

В боковом зеркале появились клубы дыма. Понюхав в их направлении, я убедился в проблеме.
– Извините, похоже, тормозные колодки перегрелась. Я вернусь через минуту.

Я проехал по взлетной полосе, чтобы охладить систему и оценить ситуацию. Всё происходило иначе, чем на каких-либо других квалификационных сессиях, которые я проходил раньше. Правила, казалось, менялись с каждой минутой.

Не зная времени, которое нужно побить, я должен был сосредоточиться на достижении предела своих возможностей. Если бы я смог объединить в одном круге всё, что стремился бы повторить, то, бесспорно, побил бы любое время, которое Энди установил для этого автомобиля. Трасса была достаточно простой, хотя и немного трудноразличимой. Однако мое периферическое зрение теперь было настроено. Осталось только попасть в ритм. Только один, идеальный, круг.

Я остановился на старте и предупредил Энди, чтобы в этот раз он стоял подальше.

Второй мой круг был намного чище. Я постарался снизить нагрузку на передние шины путём более раннего и более мягкого торможения, тем самым сохраняя более высокую скорость на каждом повороте. Я уверенно пересёк финиш, сделал небольшую петлю и увидел Энди с секундомером в руках.

Я опустил стекло, и он наклонился к двери.
– Как проехал? – спросил он.
– Не знаю,– улыбнулся я, – это вы мне скажите!
– Почти уложился в нужное время.

Вот теперь начался адреналин. Первые круги были просто разминкой. Чтобы проехать один исключительный круг, мне нужно было выжать малейшие толики скорости из каждого поворота. У меня пересохло во рту, кровь забурлила по всему телу, и я почувствовал энтузиазм нарастающего совершенства. Я становился быстрее, сильнее и взрывоопаснее с каждым ударом сердца, и был лишь в одном ударе от того, чтоб разорвать рубашку и позеленеть.

Отличный старт. Короткие волоски на затылке встали дыбом. В дальнем конце прямой находился первый поворот. Я охватил всё взглядом. По мере приближения, я позволил своему зрению рассеяться, стать более размытым, расшириться и охватить периферию. Одно всевидящее око.

Я затормозил поздно, скользя по гравию на внутренней стороне поворота, и загружая передние колеса ровно настолько, насколько было возможно без вмешательства ABS. Когда я нажал на газ, автомобиль остался устойчивым; даже скучно. Просто идеально.

Процесс повторился на Chicago, а затем и на Hammerhead, оставаясь ровно в пределах допустимой для передних колес нагрузки. Контролировалось каждое движение, использовалась каждая частица крутящего момента, каждый сантиметр асфальта.

Я как можно меньше пользовался рулём. Быстрый поворот вправо, затем влево. Трение резины снижалось до минимума, и педаль газа всё время была утопленной в пол. Шины издавали гуттуральный рёв, когда все четыре колеса скользили на скорости 160 км/ч. Осталось всего два поворота.

Скорость подскочила, когда я переключился на высшую передачу. Справа от меня я заметил маркеры торможения, сперва «100». Я взглянул влево и нашел поворот. Ещё рано. Пересёк маркер «50». Рано. Конечный маркер, доска со стрелками, приближался очень быстро.

Я затормозил, автомобиль резко накренился. Затем мне сразу же нужно было отпустить тормоз, чтобы заставить передние колеса повернуть. Скорость была близкой к невозможной, так что зад автомобиля сильно занесло. Я вдавил педаль газа. Передние колеса закрутились на третьей передаче, и я мысленно подкинул монету: сцепится или проскользит. Сцепляйся, твою мать!

Автомобиль направлялся к повороту под острым углом, впритирку к краю травы и бетонному бордюру. Всё вышло из-под контроля, но я справлялся.

Я скользя проехал через узкий участок асфальта и на выходе съехал тремя колёсами на траву. У меня едва была возможность вернуться на асфальт, чтобы нажать на тормоз свернуть влево в последний раз.

Я быстро взял всё под контроль, на скольжении проехал по внешнему краю поворота и попал в точку, где тогда стоял Энди. Я съехал на обочину и автомобиль закрутило, но это было уже не важно. Теперь я мог сделать сальто, перевернуться на крышу и взорваться, ведь я пересёк финишную черту 10 метров назад.

Я осуществил аварийное торможение возле дальнего края травы, раздался металлический звон, когда колесные диски покатились по бетону, а затем хруст гравия. Камни разлетелись в разные стороны.

– Это было приятно, – сказал я.
Энди cделал какие-то пометки в своём маленьком блокноте.
– Да. Этот круг был побыстрее.
«Да, блин, я заметил!» – пронеслось у меня в голове. Но я не стал этого говорить вслух.
– Как думаете, сможете выжать из неё больше? – Его лоб сморщился.
«Больше»? Это меня забеспокоило. Я не думал, что это возможно, но стоило попробовать.

Я сделал ещё один круг, почти такой же быстрый, как мой лучший, и признал, что вряд ли смогу проехать быстрее.

– Отлично. Ну, если вы думаете, что больше ездить нет смысла, то на этом можно и закончить.
Энди сунул свой секундомер обратно в карман. Наша встреча была окончена. Он поблагодарил меня и сказал, что позвонит мне позже.

Я несколько недель ждал каких-либо результатов моей проверки. Я так и не знал, будет ли у меня с этими людьми какая-нибудь работа, которой я смогу оплатить аренду. Энди позвонил и попросил меня прислать ему коммерческие ролики для Vauxhall, в которых я показал много точного скольжения на снегу и льду близко к камере. Как раз те навыки, которые были необходимы. «Сможете ли вы также отправить быстрые заезды?»

«Конечно, без проблем», ответил я, не имея ни малейшего понятия, что он имел в виду.

Под «быстрыми заездами», как я позже узнал, имелась в виду «сырая» съёмка. Путем просматривания таких плёнок, Энди мог определить, пришлось ли режиссёру редактировать видео моего вождения, или же это была одна последовательная запись с первого дубля. Его внимание к деталям не знало границ. Только время могло показать, было ли у меня будущее в Top Gear.

Cледующая глава —>

Ссылки: