Перевод книги «Человек в белом костюме: Стиг, Ле-Ман, Фаст Лейн и я» Бена Коллинса
- Глава 1. Испытание
- Глава 2. Жажда скорости
- Глава 3. Победа
- Глава 4. Спортлото
- Глава 5. Ле-Ман
- Глава 7. Новый Стиг
Я хотел быть вдохновленным чем-то, в чем мог преуспеть, быть охваченным страстью к успеху. В первый раз мысль о моем дальнейшем пути промелькнула на мой восемнадцатый день рождения.
Мой отец сделал для меня исключительный подарок – поездка на одноместном гоночном автомобиле по Сильверстоуну. На тот момент я водил всего пару месяцев – по проселочным дорогам на мамином учебном полноприводном автомобиле под ее четким руководством. Мама так часто била меня своей сумочкой, что в итоге сломала ей ручку. Видимо больше прав на ошибку у меня не было.
Отец бредил своим гоночным опытом; он только начал совершенствовать свои навыки. После зубодробильной поездки по извилистым участкам Котсволда, мы прибыли к воротам гоночного кольца.
В какой-то момент мы съехали с дороги, асфальт под нами был более снисходительным. Трибуны возвышались к небу в полной готовности к великому событию, а необычные стены ограждения были покрашены голубыми и белыми блоками. Я ловил мелькающую за крутым склоном трассу. Голая широта асфальта без разметки не была похожа ни на что-либо из того, что видел.
Я забрался в один из гоночных костюмов моего старика и зашнуровал что-то очень похожее на синие балетные туфли. Мужчина провел для нашей группы короткий инструктаж, упомянув об огромном количестве аварий и о потенциальной смерти. Мы использовали высокоскоростное кольцо для Гран-При, и надо было уделить этому должное внимание.
Гоночный автомобиль особо из себя ничего не представлял. У него не было антикрыльев Формулы-1 и он с трудом заводился, но у каждого компонента было свое особое назначение. Деловитые колеса были обуты в шины типа «cлик», без протектора, и крепились они костлявыми стальными рычагами подвески к тонкой стальной трубе рамы, впереди которой находилась носовая часть, отточенная как кончик ракеты. Кузов был сбалансирован и произведен исключительно для скорости.
Стоя сбоку от автомобиля, я закинув правую ногу над понтоном, в котором располагалась охлаждающая система, и опустил ее в кокпит. Одной рукой я ухватился за самую высокую точку автомобиля, а это было всего 30 дюймов (76 см) от земли, а затем затащил и левую ногу. Стоя на рельефном сиденье, я схватился за боковины и проскользнул ногами вперед.
Тахометр, спидометр, датчики масла и температуры воды были скрыты за маленьким черным рулем наряду с многочисленными таинственными кнопками. Рычаг переключения передач из нержавеющей стали был справа от меня, размером он был с добротный большой палец. Он переключался с легкой задержкой от передачи к передаче. Касаясь педалей, мои ноги были плотно сжаты. Педаль тормоза была твердой как кирпич, а газ жестким, но ровно до тех пор, пока не надавишь на него, после чего он реагирует на малейшее касание. Руль казался тяжелым без усилителя, только та сила, которую я прикладывал, и превращалась в энергию, передающуюся на передние колеса.
Я натянул ремни, и они вдавили меня в сиденье, сливая меня с машиной в единое целое. Жесткое сиденье стиснуло в области плеч. Все было настолько чуждо, но уже тогда я знал. Это был дом.
Инструктор ловко повернул красный рычаг на четверть оборота по часовой стрелке, щелкнул парой переключателей, загорелся оранжевый свет — автомобиль ожил. «Надави правой ногой на четверть дюйма».
Я выполнил.
Он нажал черную кнопку, и пронзительный визг сменился ритмичным потряхиванием двигателя. Это вернуло его к жизни и заставило работать в гоночном темпе, урча быстрее, чем любой автомобиль, который я когда-либо слышал. Звука было достаточно для всплеска адреналина в моей крови. Я был на краю неизведанного. Чуткий газ, точное рулевое управление, биение двигателя и скользящие передачи… Все было создано с одной целью — скорость.
Мои первые круги были хуже некуда; я пропускал передачи и привыкал к точности управления. Однажды я набрал приличную скорость, руль стал напряженным и острым. Когда я проезжал неровность, пол ударял по моей заднице, настолько близко я сидел к земле. Чувство скорости на прямой блекло в сравнении со скоростью в поворотах.
Ремни впивались в мои плечи, когда я, как крылатая ракета, ускорялся в повороте в практически неуправляемой машине. Но с каждым кругом я все дальше отодвигал границы.
Несколько раз я перетормозил и меня закрутило в Копсе, самом быстром повороте трека. Стена была близко к трассе, и я чувствовал опасность до тех пор, пока машина чудесным образом не вывела себя в правильное направление. Я ускорился.
Сессия закончилась в один миг, на миллион лет раньше. Я неохотно забрел в боксы, и увидел неподалеку от инструктора в очках своего отца. Невзирая на многочисленные знаки «Курить запрещено», он сидел с приклеенной к нижней губе Marlboro 100 и хлопал своими четырьмя пальцами руки. Он потерял мизинец, когда спасал лошадь.
Мое время было эквивалентно рекорду трека для автомобилей. Человек в очках сказал отцу, что он обязательно должен привести меня в гонки. Старик был явно настроен на этот план с самого начала. Мы должны были убедить мою мать, но еще одна поездка через всю страну не предвещала ничего хорошего.
С этого момента, моей единственной амбицией, моей навязчивой идеей была гонка. Ту жизнь, которую я потерял в качестве летчика, было решено воплотить в автогонщике. Каждый день с тех пор и до сегодняшнего утра я открывал глаза с одной и той же мечтой. Я хотел быть чемпионом Формулы-1. Ничто другое не имело значения.
Традиционный путь к Формуле-1 или к какой-либо другой высшей категории в автоспорте должен проходить через соревнования на картинге, начиная с третьего триместра. Всю жизнь я жил в соревнованиях, будь то плавание, катание на лыжах или моё любое возвращение расцарапанным из школы. Во мне был инстинкт убийцы, я хотел побеждать, но у меня не было опыта в автоспорте и это было главным недостатком.
Должным образом я получил гоночную лицензию на Сильверстоуне и обнаружил, что стою и смотрю вниз на агрессивных, невысоких людей. Хорошие результаты настолько тесно связаны с весом, что на корню отсеиваются все крупные претенденты.
Я вступил на первую ступень гоночной лестницы: Formula First. Она была известна как чемпионат для психов, из-за слишком большого числа аварий. Но это были самые дешевые одноместные гонки и лучший способ, чтобы мне проложить свой путь в Формулу-1. Кусок пирога прямо-таки.
Все пилоты были в разноцветных шлемах и в напущенных гоночных комбинезонах, обклеенных спонсорскими стикерами. Папа предложил мне начать с чего-то более простого, например что-то на основе «Юнион Джек». В конце концов, я выбрал черный костюм, черные перчатки, черные ботинки и черный шлем Simpson Bandit с затонированным визором…
С первого дня, как начал тестировать автомобиль, все мои мысли крутились вокруг одного: ехать быстрее. Не имея предварительного гоночного опыта, я узнавал больше об этом из устных источников, из книг о великих гонщиках, таких как Айртон Сенна и Жиль Велнёв, из журнальных статей и телевидения. Большую часть постигал самым тяжелым путем – просто делая это. Но и дерьмо иногда случается.
Один момент тренировок не раз спасал мою жизнь. Я учился на курсах антипробуксовочного управления. Инструктор, Брайан Свенсон, был бывшим борцом известный как «Nature Boy». У него практически не было шеи, но он дал мне очень многое за счет своего Форда Мондео, который был оснащен специальным устройством, позволявшее поднимать передние или задние колеса и пускать их в скольжение. Каждый раз, когда я поворачивал руль, зад машины выносило боком, будто она на льду. Мои руки бились об руль, как у шимпанзе за кассой в McDonald’s. И тут полетели ногти, гудок сигналил и прежде, чем я понял, что произошло, мы уже плыли в обратном направлении. Брайан надавил на кнопку на приборной панели и спокойно натянул ручной тормоз. Автомобиль успокоился и остановился в облаке от сожженной резины, я расслабился.
— Избыточная поворачиваемость — рявкнул он.
— Ок. И что это означает?
— Да это означает, что гребанный автомобиль развернулся. Ты потерял заднюю часть, поэтому чувствовал, что машина поворачивает слишком сильно. Излишне. Поворачиваешь. — Его слова доходили.
— Когда такое происходит, пускай руль в скольжение настолько быстро насколько это возможно. И никаких систем поддержки устойчивости! У тебя быстрая реакция, просто крути этот руль немного дальше.
— Ок, Брайан.
Мы снова поехали. Мой психоватый инструктор нажал еще несколько кнопок, когда мы приближались к туннелю из оранжевых конусов с надувным препятствием в конце. Я повернул руль влево, чтобы увернуться от препятствия, но ничего не произошло, тогда я повернул еще больше.
— Хватит крутить — крикнул Nature Boy.
— К черту! — И крутанул еще. Ничего.
— Вот дерьмо!
— Ты можешь сказать это снова.
— Что произошло сейчас, Брайан?
— Недостаточная поворачиваемость. Когда ты поворачиваешь руль – ничего не происходит. Машина едет прямо, так?
— И что я должен делать?
— Не больше, чем ты можешь, крути руль, но делай это немного легче. Потом скинь скорость и сцепление вернется.
Мы набрали скорость до 60. После нескольких душераздирающих 360-градусных разворотов, Nature Boy научил меня крутить головой как балерина, это помогало мне видеть, куда я должен двигаться и контролировать. Это было восхитительно. Мы входили в поворот на скорости, машина начинала закручиваться. Но, куда бы я не смотрел, мои руки продолжали вести, и машина возвращалась в правильное направление.
Я проезжал круг за кругом, дрифтуя от одних ворот к другим. Я даже забыл про то, что со мной пассажир, и только аплодисменты от Nature Boy вернули меня в чувства. И тогда я осознал, что Брайан больше не может сместить меня.
— Превосходно! Ты сделал это. Когда твоя первая гонка?
— На следующей неделе, на Брэндс Хэтче.
— На чем едешь?
— Formula First, на Фестивале.
— О, Господи, — сказал он, закусив верхнюю губу. — Удачи тебе. Просто попробуй и помни то, чему я тебя научил. Если ты сможешь объяснить своему механику на что способен автомобиль на самом деле, ты далеко пойдешь.
Formula First была серией для «новичков». Стартовая решетка на первый этап состояла из мирового чемпиона по картингу, двух национальных чемпионов и победителей гонок предыдущих сезонов. У большинства из них был картинг уже с тех пор, когда им еще меняли подгузники из Номекса. Но после нескольких дней обучения вождению автомобиля по извилистым трассам, такие как Олтон Парк, я прибыл на Брэндс Хэтч для своей первой гонки.
Брэндс Хэтч была одной из основополагающих трасс Гран-При, даже я слышал об этом месте. Формула 1 поддерживала Formula Ford Festival, которая объединяла более сотни лучших гонщиков со всего мира.
Я подошел к своей первой квалификационной сессии с твердым намерением воспроизводить все свои лучшие навыки пилотирования в каждом повороте.
Хотя для меня, как для неопытного водителя, даже вписаться в поворот время от времени было настоящим испытанием. При том, что это было ключевым моментом, определяющим устойчивое время круга. К всеобщему удивлению на чемпионате мне предстояло стартовать третьим.
После небольшого перекуса пора было заняться гонкой. Я проковылял из ресторана Кентагон, по горло сытый нервами и говяжьей запеканкой. Сразу же ко мне пристал работник трека, чтобы я подышал в алкотестер. Я с опаской дыхнул в трубку.
— Вы что, кого-то уже поймали пьяным?
— Уже пятерых.
Я ничего не пил, но все равно сильно нервничал.
— У вас все в порядке.
Я поспешил в пит и забрался в машину. Мой молодой механик захлопнул капот и затянул ремни безопасности, весь красный от напряжения. Убедившись в том, что я все еще могу дышать, он многозначительно улыбнулся, как бы говоря: «Еще один ягненок идет на убой».
— Удачи! – сказал он.
Ошарашенный, я показал большой палец вверх. Уровень моего сердцебиения был далеко за пределами шкалы Рихтера. Адреналин волнами накрывал мой разум. В горле встал комок, во рту пересохло, и я почувствовал легкое жжение на левой щеке. Черт возьми, что я вообще делаю? Я чувствовал себя ужасно уставшим. Накануне не спал ночь и лучше бы свои яйца поджарил на сковородке, чем сейчас участвовал в гонке.
Возьми себя в руки, парень, ты здесь, чтобы пройти в Формулу-1. Проблема заключалась лишь в том, что кроме меня так наверняка думали и другие.
Из-за пота на подошве левой ноги пальцы слегка проскользнули в ботинке, когда я выжал сцепление и толкнул рычаг переключения передач влево и вперед. С каждым движением чувствовал себя все более напряженным и натянутым.
Двигаясь по пит-лейну, я присоединился к двум длинным колоннам временной стартовой решетки. Прошла целая вечность (не более пяти минут) прежде чем нам махнули зеленым флагом, указав, что мы может выдвигаться из пит-лейна. Столько адреналина, что мне даже захотелось в сортир.
Огромное количество данных мне советов кружились в голове. «Во время резкого старта не теряй соприкосновения с асфальтом для лучшего сцепления», «Разогрей резину», «Следи за стартовыми огнями», «Трогайся, когда будет выключаться красный, не жди зеленого», «Не смотри в зеркала». После небольшого заезда мы выстроились на старте. Я нашел глазами стойку со стартовыми огнями.
Белая доска с надписью «пять секунд» внезапно появилась из-за стойки. К горлу подступила тошнота.
Через три секунды загорелся красный свет. Я знал, что где-то через три-восемь секунд он переключится на зеленый.
Движки впереди заревели. Водила в одном ряду со мной начал газовать, все громче и громче. Адреналин больно ударил меня в грудь, и я мог слышать только глухие замедленные удары своего сердца. Сердцебиение было настолько сильным, что мне пришлось опустить подбородок и приоткрыть рот, чтобы поймать дыхание. Я содрогнулся; пристально уставился на огни. ЗЕЛЕНЫЙ.
Я сорвался со стартовой полосы, и колеса дико забуксовали. Одна из машин постоянно появлялась справа от меня и затем ещё две прорывались слева, когда мы домчались до первого поворота. Я был зажат как раз посредине.
Мое сердце билось настолько медленно, но настолько сильно, что мне казалось, кто-то бьет меня кувалдой по ребрам откуда-то изнутри. На секунду испугался, что эта чертова штука у меня в груди вообще может остановиться.
Я с невероятным усилием глотнул немного воздуха и скользнул по направлению к скоростному изгибу на Paddock Hill. Я был в самом центре этого роя ревущих машин, пытающихся всячески вытеснить друг друга, все мы были так близко, что как минимум десятерых можно было укрыть одним одеялом. Каким-то чудом мой организм одновременно справлялся и с дыханием, и с управлением машины.
Двигатель заревел с новой силой на резком склоне внизу холма. Болид впереди задел днищем асфальт на ходе сжатия стоек, оставляя целый фейерверк искр позади себя. Я шел впритирку за четырьмя лидерами на участке Druids, однако здесь мне удалось аккуратно обойти одного соперника, когда он затормозил немного раньше, чем ожидал.
Переключение передач стояло на автоматическом режиме, и руки железной хваткой вращали руль то в одну сторону, то в другую. Мы колонной стремительно пронеслись через левый поворот на Graham Hill, как безрельсовый поезд на американских горках. Колесо к колесу, мы друг за дружкой пролетели короткий прямой участок примерно на скорости 100 миль/час. По мере того как мы ускорялись, подъезжая к Surtees Esses, моё авто было так близко к одному парню впереди, что даже не видел возвышающийся бордюр проезжей части из-за его задних колес. Я стиснул зубы.
Как-то неудачно затормозился на последнем повороте направо на отрезке под названием Clearways. Я вошел в поворот слишком быстро и потерял контроль над передними колесами. Я знал, что могу потерять позицию, если не ускорюсь на прямом участке чуть дальше. Газанул немного, чтобы попытаться исправить ошибку. Но машина и так шла на пределе своих возможностей, и зад начало заносить. Слетев с трека на гравийную ловушку, тачка неизбежно летела на ограждение из шин.
Ограждение было все ближе, и я изо всех сил выжал педаль газа, забрасывая зрителей гравием из-под колес, но сохраняя достаточную скорость, чтобы вернуться на маршрут. Потеряв всего одну позицию, я вернулся в строй, и мы со свистом пролетели прямой участок дороги, завершая первый круг. Сил почти не осталось.
Во время следующих 11-ти кругов зрители были серьезно озадачены моим дерзким стилем вождения и жутко переживали, когда соперники пытались снова и снова с внутренней стороны трассы обогнать меня.
Мой старик за 20 минут скурил 2 пачки Marlboro, по цепочке прикуривая каждую новую сигарету о бычок. Каждый раз, когда проезжал мимо, он ревел на пределе своего голоса: – Не сдавай позиции! НЕ СДАВАЙ! ДЕРЖИ ЛИНИЮ ЗАЩИТЫ!
Но из-за рева мотора ничего не было слышно. Мои мысли в тот момент занимала только гонка, и я гнал настолько быстро, насколько мог. Удержание линии защиты означало снижение скорости, но это явно не входило в мои планы. Машина шла размашисто, я до последнего не тормозил и заходил в поворот в самых крайних точках, и затем как ракета устремлялся вперед.
Захваченный целиком и полностью, я не замечал противников, но у отца был соколиный взгляд, который видел хищников, гнавшихся по моим следам. Порой наши колеса были так близко, а мчались мы на скорости как минимум в 100 миль/час, что малейшее соприкосновение – и вылетел бы с трассы на полном ходу.
Каким-то чудом закончил гонку целый и невредимый, но уступил парочку позиций. Среди зрителей был журналист по имени Чарльз Бредли, который следил за моими выкидонами на участке от поворота Clearways. Осколки отлетающего гравия из-под моих колес поранили ему щеку, но, не смотря на это, он впервые упомянул мое имя в Motor-Sport News: «Бен страшно быстр…».
Я был очень возбужден. За двадцать минут пережил столько, сколько не пережил за всю свою жизнь. Время, которое проходило между гонками, было так, пустым времяпрепровождением. Дышал гонками, день и ночь. Все мои стремления были сосредоточены на одном – стать лучшим водителем в мире. После еще пары гонок, я вышел в лидеры, но мне не удалось выдержать состязание со следуемым за мной болидом – опять не смог защитить позицию на повороте. Но вкус потенциальной победы твердо отложился в голове. Я решил для себя, что отныне буду всеми силами стараться победить. Слепо преследуя эту цель, иногда я умудрялся попадать в серьезные передряги, и несколько раз был госпитализирован.
На соревновании Brands GP я пытался перехитрить двух соперников, обогнав их с внешней стороны на супер скоростном правом повороте Hawthorn. В итоге, парень с правого края поджал второго левее, а тот в свою очередь сделал то же со мной и вытолкнул меня на траву на 120ти!
Я ударился с такой силой, что голова могла оказаться на уровне коленей, случись так, что между ними не было передней панели. Мы так и не нашли левое переднее колесо, хотя машина приземлилась при ударе на правую переднюю сторону прямо перед моими товарищами по команде. Затем она отскочила и ударила по боковым понтонам другой гоночной машины, и потом улетела в деревья.
Я оказался в нескольких сотнях метров от трека, когда потихоньку начал приходить в себя и открыл глаза. Мое тело было полностью покрыто зеленой сеткой, напоминающей морскую водоросль, которой покрывают гравийные ловушки. Я представил себя Биллом Мюрреем из «Охотников за привидениями» — весь покрытый противной слизью. Авто напоминало вагонетку – голая рама с одним колесом, которое могло вот-вот отвалиться от рваного тормозного троса. Моя башка даже проломила руль.
С течением времени, я разбивал всё – начиная от вала трансмиссии, заканчивая подвеской, коробкой передач, движком, рамой, в общем все. Однажды я попытался немного увеличить мощность движка на драг гонках. С силой выжал педаль газа, которая сломала монолитный металлический ограничитель хода дроссельной заслонки и вырвала тросик управления подачей топлива из карбюратора.
После списания со счетов третьей рамы, я понял, что пора что-то менять в стратегии «мяч за пределами поля». На квалификационных заездах Lydden Hill я входил на предельной скорости в поворот, когда мне пришлось оторваться колесами от земли, чтобы избежать столкновения с вращающейся машиной. Спустя пару секунд, я уже сам вращался в воздухе, и снова моя машина превратилась в вагонетку.
Старик рванул в мою сторону, бледный как смерть. Мало того, что он финансировал это предприятие, на его шею навалилась бы еще целая куча неприятностей, если бы я превратился в бездыханный труп. Гонка не удалась, и меня ждала очень долгая молчаливая дорога домой.
Он был очень зол, постоянно теребил свои баки. Через минут тридцать он не выдержал: – Какого хуя ты размахивал рукой у себя над башкой? Ты мог потерять руку!
— Я просто закрывался от удара…
Старик скептически взглянул на меня.
— Мне только что пришлось купить машину, которую ты там разбил. Если ее не смогут выправить, твой сезон на этом будет закончен.
В душе я как раз ждал этого звоночка. Казалось, у меня был всегда готов ответ на все вопросы, объяснение всех катастроф, но не было чутья, чтобы избежать их. Мне нужно было беречь машину, и рисковать ею только в случаях крайней необходимости.
Работа на неполный рабочий день на товарном складе упаковщиком сыров чеддер размером со шлакобетонный блок позволила мне хорошенько задуматься и проанализировать все мои былые поступки. Все оставшееся время проводил с моей новой подружкой, упражняясь в вождении на ее Форде Fiesta. Джорджи многим была особенной девушкой, не такой как все. Она могла одновременно поворачивать на ручнике и пускать машину в занос. Это была любовь с первого взгляда.
Я пришел к выводу, что даже если когда-нибудь стану лучшим гонщиком, то в любом случае не смогу побеждать каждый раз, потому что слишком много вещей находится не в моей власти. И моя проблема заключалась в том, что сам усугублял ситуацию. Любая гонка имеет свой естественный порядок, определенную структуру, которую мне нужно научиться уважать и уметь предвосхитить. Если бы я принял этот прядок, то думаю, я бы появлялся на подиуме гораздо чаще, чем на больничной койке.
Я полностью сосредоточился на оттачивании своего мастерства. Мой организм, как часы начал реагировать на приближение очередной гонки, за недели до нее. Тщательно продумывал тактику вождения и миллион раз мысленно проезжал трек.
Моя наивная идея о спортивном мастерстве с треском провалилась на гонках Castle Combe. Я перенял некоторые приемы у моего «товарища по команде», ветерана Формулы-1, который был лидером чемпионата. Его клювообразный нос всегда шнырял где-то рядом, когда дело заходило о чем-то стоящем. Он всегда с улыбкой интересовался, какая у меня стояла балка защиты при переворачивании, какое давление в шинах было оптимальным… да, очень приятно познакомиться с вами, мистер Потенциальный Спонсор, вот вам моя карточка.
Чуть позже в тот же день, на первом заезде, он шел за мной на очень быстром повороте. Он попытался протиснуть свой нос с внутренней стороны поворота, но я твердо удерживал линию. Он не смог прорваться, и было такое чувство, что он нацелился прямо на меня и собирается вытеснить меня любой ценой.
Я плавно скользнул по траве как газонокосилка и вернулся на трек, завершая заезд пятым, как раз финишируя за ним. Мне едва удалось справиться с собой, чтобы не въехать ему в бочину по пути на пит-лейн. Моим единственным желанием было сейчас вытащить его из тачки и вместо бейсбольной биты шлемом надавать ему по башке.
Моя следующая гонка была на Cadwell Park, лучший трек в Британии, сама Памела Андерсон могла позавидовать таким холмикам и ложбинкам. На отборочном заезде машина не слушалась руля, и я шел третьим как раз за моим «другом», поглядывая на него завистливым взглядом. Гнев взял полностью под свой контроль. Машина мчалась как пес, сорвавшийся с цепи. Чем ближе я приближался к моему старому приятелю, тем больше ошибок «товарищ» совершал. Мы приближались к участку под названием «Гора» – S-образный поворот под уклон – и я ждал с нетерпением момента лично надрать ему задницу, но тут он внезапно сам не справился с поворотом и съехал с трассы. Хорошая карма.
В гоночном спорте приходилось жить по волчьим законам, что шло вразрез с моим понятием о дружбе и друзьях, которые спасали меня во время пяти лет обучения в школе-пансионате. Ты был популярен в гонках, пока ты был конкурентоспособен, и люди были готовы на любые крайности, чтобы таковыми и оставаться. Однажды я обнаружил, как один водила пытался стащить мой двигатель (!), а одна команда как-то попробовала вывести из строя подвеску. Но и на нашей улице иногда был праздник.
Финальная гонка года состоялась на Snetterton в Норфолке, здесь находилась Летучая Крепость времен Второй Мировой.
Трасса состояла их двух длиннющих прямых участков, которые были соединены двумя жуткими высокоскоростными поворотами и парочкой простеньких. Мне удалось договориться с главным механиком, чтобы тот посмотрел мою тачку. Колин был сероволосым уроженцем Ланкастера, который победил в чемпионате с моим товарищем по команде. Глаза у него были как у мастера Йода, самого мудрейшего джедая из Звездных Войн, и он тщательно объяснял мне, что делать, чтобы победить, если или когда я окажусь на нужной позиции.
— На последнем круге не вздумай возглавить гонку. Кто бы ни шел сзади на второй позиции, он будет греть тебя и прижиматься, и поэтому тебе нужно будет немного снизить скорость… Боже ты мой!
Взгляд Колина устремился на что-то, что было у меня за спиной. — Глянь-ка, она ну просто…ээ…шикарна!
Все еще пережевывая данные мне советы, я глянул на сексапильную блондинку, эффектно вышагивающую по пит-лейну. Кожаная куртка «пилот» идеально подчеркивала ее точеную фигурку. Девушка откинула прядь золотых волос и направилась к нам.
— Это моя подружка Джорджи.
— Да ладно, ты, наверное, шутишь?
Он попал в точку. Я и сам в этот момент не мог поверить, что я не шучу.
Мы познакомились, когда нам было по семнадцать, и она поразила меня с первого взгляда. Я влюбился в нее в тот же день – она из тех девушек, чья улыбка заставляет тебя поверить в то, что на счету у тебя миллионов шесть, не меньше. Мои друзья, да и я сам тогда были тогда страшными неучами и хулиганами, мы проводили дни напролет, играя в регби и выливая воду из ведер на головы проходящих под нашими окнами девчонок, поэтому шансов у меня было немного. Но пару месяцев спустя я набрался смелости и пригласил ее на гоночный ужин – очень гламурную тусовку на открытой площадке при отеле Brand Hatch – где она выиграла грузовую тележку для покрышек в лотерее. Казалось, ей нравилось наблюдать, как каждый раз после очередного заезда моя машина возвращается с меньшим количеством колес. Не знаю, почему…но я думал, что она слишком красивая и добрая для меня. Когда она зашла в помещение, я как воды в рот набрал, не мог связать и двух слов не хуже Неандертальца. И хотя сейчас она была так прекрасна и смотрела на меня, но…
— Ты имеешь в виду — снизить скорость, чтобы победить?
— Правило номер один: чтобы прийти первым, тебе нужно идти следом за лидером примерно на расстоянии длины двух машин, чтобы использовать пониженное сопротивление воздуха. Если ты посадишь кого-нибудь себе на хвост, прижимайся в бок, чтобы не дать ему греть тебя.
Чуть позже за ужином я поделился этим советом с Джорджи. Она внимательно меня выслушала.
— Значит, сегодня ты никуда не врежешься?
— Надеюсь. — Я тяжело вздохнул.
Последующий заезд был своего рода мастер классом драг гонок. Я ввязался в борьбу за второе место, тогда как лидер, воспользовавшись ситуацией, утекал со всей дури. Против своей воли, я немного отстал на скоростном повороте, оставляя между собой и тремя машинами впереди небольшое расстояние. На следующем повороте я несколько рановато затормозил, но затем из всех сил выжал педаль газа.
Я занял позицию за парнем, который резко вильнул влево, чтобы обогнать двоих других, выстроившихся в ряд. Я не стал делать резких телодвижений и чувствовал тяговое сопротивление двух авто, которые гнали бок о бок со мной.
В то время как скорость троих моих соперников едва ли увеличилась, моя возросла вдвое. Я обогнал всех троих в одно мгновение. Они были далеко позади, когда я приблизился к повороту на Esses и я был настолько возбужден, что чуть ли не забыл притормозить.
Лидер гонки был слишком далеко, чтобы попытаться его догнать, но я вспомнил свой опыт на гонке на Cadwell и собрал всю спортивную злость, как и тогда. Я устремился вперед каждой частичкой своего тела и на финальном круге я был на высоте, хотя мне и не хватало совсем немного, чтобы победить. Но тут он сделал ошибку на последнем повороте. Я воспользовался его оплошностью, поддал мощи, и теперь мы уже рядом мчались к финишу. Я обошел его на одну десятую долю секунды.
Весь мир упал к моим ногам, когда я пересек финишную черту первым. Я понял многие ключевые моменты, касающиеся этого спорта. Если бы я чуть раньше попытался обогнать противников, я бы разбился. Если бы я изо всех сил не выкладывался на каждом повороте, я бы потерял ту долю секунды, которая привела меня к победе. Здесь нужно было чувствовать тонкую грань, зная, где можно рискнуть всем, а где отступить. Несомненно, здесь важна была еще и удача, но, по крайней мере, я научился хватать ее за хвост.
Ссылки: